Пока мы подозревали что у меня рак, ходили к врачам, мы конечно много тревожились и много думали. Многое в жизни потеряло актуальность, возникало иногда депрессивное состояние, когда в субботу или воскресенье — самые важные для меня дни недели, не хотелось совершенно ничего делать. Отдых с книгой или любая другая форма отдыха или деятельности потеряли для меня смысл.
Но конечно, я много размышлял, и продолжаю размышлять о том, что такое воля Божия в моей жизни, любит ли меня Бог, и что это значит, что Он меня любит, как я могу это почувствовать, и как Божья любовь может проявляться в моих обстоятельствах, что такое смерть, и Божьи обители, которые Он приготавливает? О Божьей любви думать непросто, иногда удаётся понимать её только теоретически, а хочется ощущать эту любовь.
Некоторые Библейские тексты по-особенному зазвучали для меня во время болезни. В проповеди Александра Абыденова я вдруг услышал адресованные мне слова 138 псалма: (Пс 138:16) «Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» это оказалось очень важно для меня, потому что в такое время начинает казаться, что Бог не имеет никакого отношения к моей жизни, что я кувыркаюсь сам по себе. И я прошу Его услышать мою мольбу, уделить внимание моей проблеме, а она Его не интересует. Но эти слова утверждают, что всё идёт по заранее продуманному Богом плану. Я много раз в эти дни повторял про себя слова Христа: «вы дороже многих малых птиц» (Лк 12:7). Но что значит, что Бог любит меня? А если Он решит, что пора мне умирать — можно было бы согласиться с этим, только если быть уверенным, что именно Он так решил, что это в Его планах, что смерть — не какая-то случайность или оплошность.
Я говорил себе, что всё-таки я — служитель Божий, и что Бог не разбрасывается Своими служителями, что подготовить пастора — такой же долгий процесс, как подготовить космонавта, но и тем более — почему тогда такая болезнь?
Павел говорит: (Рим 14:7-8) «Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, — всегда Господни.»
Этот текст надолго укрепил меня. Для меня важно было понять, что даже смерть может быть лишь прямым указанием Господа, и никаких случайностей в этом деле быть не может.
Когда Апостол Павел находился в римской тюрьме в первый раз, и ему грозила смерть, он точно знал, что его миссия ещё не окончена. Он говорил об этом так: (Флп 1:23-25) «Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере»
Получается, что у человека может быть миссия, которая должна быть выполнена. Мы не знаем её объёма, но понимаем, что приходим в этот мир не просто для того, чтобы быть хорошими людьми, но чтобы решить какую-то важную задачу. В жизни верующего, и даже Божьего служителя могут происходить неприятности и катастрофы, как у любого человека. У Бога нет любимчиков. Апостол Павел неоднократно оказывался в смертельной опасности, однажды его даже побили камнями, и думая, что он умер, его вынесли на городскую свалку и бросили. Иону выбросили с корабля в море, Иов пережил смертельную болезнь, потерю родных и имущества. Но как-раз в жизни Иова мы увидели: Бог позволил происходить всему, но не допустил забрать его жизнь. Мне снова пришлось понять своё служение как миссию, а не как работу «отсюда и до обеда».
Эти размышления о миссии отдельного человека привели меня к размышлениям о борьбе за её выполнение. Павел постоянно вовлекал всех в молитвенную борьбу за себя и своё служение, и однажды даже в послании к Филимону он написал: (Флм 1:22) «А вместе приготовь для меня и помещение; ибо надеюсь, что по молитвам вашим я буду дарован вам.»
То же происходило и в жизни Петра: когда Ирод увидел, что казнь Иакова приятна иудеям, он собирался казнить и Петра. Было ли это только личной проблемой Петра? (Деян 12:5) «Итак Петра стерегли в темнице, между тем церковь прилежно молилась о нем Богу.» Это был вопрос существования церкви, и не только Иерусалимской, а всей христианской церкви и даже вопрос проповеди язычникам. Поэтому я стал воспринимать молитву церкви о моём здоровье не как только личную поддержку для себя, но как борьбу за дело Божие в жизни церкви, как общую борьбу за миссию.
Я вспоминаю, как Бог готовил меня к тому, что происходит сейчас. Перенесённая операция год назад дала мне возможность представлять, что, приблизительно может со мной происходить, как действует общий наркоз, как происходит восстановление. Болезни и операции, которые переносили моя мама и Лариса также давали мне в них пример мужества и терпения. В больнице я много вспоминал мою маму, и представлял, как ей приходилось проходить что-то подобное, и гораздо более худшее.
Что же касается желания чувствовать непосредственное вмешательство Божие в мою ситуацию — я просто снова понимаю, что взаимоотношения с Богом существуют в пространстве веры, то есть мы не ощущаем их как проявление материального мира, и реальность этих взаимоотношений для меня обуславливается усилиями веры во мне. Они едва ощутимы и только в вере.
Покой в сердце и разуме наступает в процессе молитвы. Но о покое приходится молиться неоднократно и возвращать его. Хотя «домолиться» можно и наоборот — до состояния паники, когда молитва без веры и принятия Божьей воли является требованием срочного вмешательства Божьего. Покой не возникает в сердце или в разуме автоматически. Следовательно могут быть в жизни периоды, когда покой утрачивается. Это нормально, если мы стремимся возвратить его. За покой приходится бороться, чтобы обрести его, и потом вновь возвращать, когда он утрачивается.
Благословение Божье не исключает трудностей. Хочется молиться «Господи, избави от боли и защити» но это может происходить не сразу Евр 12:11: «Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности.»
Быт 35:16-19: «И отправились из Вефиля. И когда еще оставалось некоторое расстояние земли до Ефрафы, Рахиль родила, и роды ее были трудны. Когда же она страдала в родах, повивальная бабка сказала ей: не бойся, ибо и это тебе сын. И когда выходила из нее душа, ибо она умирала, то нарекла ему имя: Бенони. Но отец его назвал его Вениамином. И умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу, то есть Вифлеем.»
Комментарии дают такие переводы имён Вениамина: «Бенони — Сын скорби», «Вениамин — Сын десницы (правой руки) или Сын юга)»
«Сын скорби» — это, пожалуй, слишком красиво переведено. Можно и пожёстче перевести. Первая часть этого имени — «сын», а вторая часть имени образована от слова, обозначающего:
1. бедствие, пагуба, горе, беда, несчастье;
2. пустота, суета (часто употр. о идолах и идолопоклонстве);
3. ложь, обман, неправда;
4. нечестие, беззаконие.
«Сын беды», «Сын несчастья», «Сын обмана», «Сын беззакония» — вот что человек мог услышать в имени последнего сына Иакова. И это было честным личным переживанием его матери, которой было очень больно, очень тяжело. Хотелось честно сказать: «Бог благословлял меня, но в этой ситуации Он мне не помог. Мне было очень тяжело». Но даже эта скорбь прошла, и наступила смерть.
Иакову в данный момент было хотя-бы физически легче. Он поправил: «Сын правой руки», «Сын десницы», как обычно переводят это имя.
«Десница», правая рука символизирует могущество, власть. Таким Вениамин и остался. Согласиться с тем, что Бог проявляет Свою власть и могущество тогда, когда мы испытываем боль, и когда нам сложнее всего в это поверить — это не мало.
Мой выход из наркоза был тяжёлым. Прошла неделя после операции, проапперированное место продолжает тянуть, болеть. Мой сосед, которого проапперировали позже меня — выписался на четвертый день. И мне тоже хотелось сказать, что Бог не избавил меня от боли, но я вижу Его милости очень во многом, в крупных событиях и в мелочах. А что-то приходится и потерпеть, но и это время проходит, и наступает облегчение, так, чтобы мы могли перенести.